name: Введение в австрийскую экономику goal: Изучить школу австрийской экономической мысли. Изучить их взгляды на общество и макро/микроэкономические реалии. objectives:

• Альтернатива кейнсианству
• Важность твердой валюты
• Почему и как создаются экономические циклы?
• Почему центральные банкиры сошли с ума?

Путешествие в мир экономики

Добро пожаловать на курс Тео Можене! Увлеченный экономикой, историей, литературой, политологией и технологиями, он решил поделиться с вами своими знаниями об австрийской экономике. Это направление, менее известное в экономике, основано на человеческой рациональности и свободе действий участников. Будучи менее интенсивным в математике, оно прежде всего представляет собой вопрос логики и социального знания.

Эта школа мысли имеет уже несколько веков истории и за ее спиной целую панораму авторов, мыслей и экономистов. Великие имена в экономике, такие как Хайек, Ротбард, Мизес, Бастиат или Менгер, долгое время защищали это движение. В отличие от всепроникающего кейнсианства наших дней, австрийская школа возвращает индивида в центр уравнения с более либеральным, капиталистическим и даже анархистским подходом.

Введение

Обзор курса

Добро пожаловать на курс ECO201!

В этом курсе, представленном Théo Mogenet, вы познакомитесь с экономической школой мысли, которая принципиально отличается от преобладающей кейнсианской доктрины. До сих пор вам, возможно, преподавали, что управление денежной массой и экономическая политика находятся преимущественно в ведении центральных банков, с идеей о том, что печатание денег и государственные расходы стимулируют экономический рост. Однако существует более последовательный альтернативный подход: Австрийская экономическая школа.

Эта школа мысли, основанная на более чем двух веках исследований, философских размышлений и трудах известных авторов, таких как Карл Менгер, Людвиг фон Мизес и Фридрих Хайек, предлагает другой подход, отдавая предпочтение децентрализованному взгляду на экономику, основанному на индивидууме и человеческой рациональности.

Экономика на самом деле является глубоко социальным и сложным явлением, состоящим из множества независимых субъектов, которые свободно взаимодействуют, создавая целостную систему. Чтобы понять эту динамическую систему, австрийская экономическая школа предпочитает качественный анализ, основанный на человеческой логике, социологии и изучении рыночных процессов, а не на жёстких математических уравнениях.

В этом курсе вы изучите основные принципы этой школы мысли. Théo Mogenet, ваш инструктор, является страстным приверженцем этого экономического подхода и с педагогической точностью проведёт вас через ключевые концепции австрийской экономической школы, показывая, как эти идеи особенно хорошо применимы к миру Биткойна.

Раздел 1: Введение в ECON
Мы начнём с общего введения в австрийскую экономическую школу, исследуя её исторические корни и основы её учения. В этом разделе также рассматриваются такие важные понятия, как деньги, кредит, банки и центральные банки. Вы поймёте, почему эти институты играют центральную роль в австрийской теории, особенно в их критике денежных интервенций.

Раздел 2: Теоретические основы
В этом разделе подробно рассматриваются основные концепции австрийской экономической школы, такие как субъективная теория стоимости, объясняющая, почему стоимость товара не является объективной, а зависит от воспринимаемой полезности каждым человеком. Вы также узнаете, как деньги естественным образом возникают как социальный феномен, а также о таких понятиях, как временное предпочтение, процент и капитал, которые находятся в центре теории свободного рынка.

Раздел 3: Австрийская экономическая перспектива
Здесь мы изучим практические применения австрийской теории. Вы узнаете о теории экономических циклов, объясняющей, как денежные манипуляции создают искусственные подъёмы, за которыми следуют спады. Мы также рассмотрим, почему экономический расчёт невозможен в социалистической системе, и как методология австрийской школы, основанная на праксеологии (изучение человеческого действия), представляет собой уникальный и последовательный подход к пониманию экономических явлений.

Этот курс представляет собой сочетание экономики и философии, построенное на открытом обсуждении между Théo и мной (Rogzy). Я хотел бы сердечно поблагодарить Théo Mogenet за создание этого курса. Нам доставило огромное удовольствие разрабатывать этот материал, который предназначен для широкой аудитории. Этот курс служит основным введением и создаёт основу для наших будущих, более продвинутых экономических модулей.

А что, если ключ к пониманию современной экономики кроется в теории, которой несколько столетий? Давайте откроем его вместе!

Деньги, Кредит, Банки и Центральные Банки

"Коренная проблема традиционной валютой заключается в том доверии, которое требуется, чтобы она работала. Центральному банку необходимо доверять в том, что он не обесценит валюту, но история фиатных валют полна нарушений этого доверия. Банкам необходимо доверять в том, что они будут хранить наши деньги и осуществлять электронные переводы, но они выдают их в виде кредитных пузырей едва ли имея даже малую часть в резерве. Мы должны доверять им нашу конфиденциальность, доверять, что они не позволят мошенникам похитить средства с наших счетов."

Сатоши Накамото, псевдоним изобретателя Биткойна.

Как Создаются Деньги

В нашей современной денежной системе деньги в основном создаются через банковскую практику, известную как "банковское резервирование части депозитов". Этот термин по сути означает, что банкам не требуется держать в резерве столько же средств, сколько они получают в виде депозитов. Следовательно, они могут создавать новую покупательную способность, предоставляя кредиты, и, наоборот, уменьшать покупательную способность, когда клиенты погашают свои кредиты.

Например, если вы обратитесь в местный банк за ипотекой для покупки дома, деньги, предоставленные вам банком, появятся в виде бухгалтерской записи. В бухгалтерии мы обычно представляем чистое состояние человека с помощью баланса, который имеет две стороны: сторону активов, включающую любую собственность, финансовые контракты, запасы или другие формы богатства, и сторону обязательств, показывающую источник средств, использованных для создания капитала, перечисленного на стороне активов. Разница между активами и обязательствами называется "капиталом" и может рассматриваться как чистое состояние субъекта.

Когда финансовое учреждение имеет банковскую лицензию, это по сути означает, что записи обязательств в виде "депозитов клиентов" считаются официальными деньгами в конкретной стране или денежной зоне. Поэтому, когда вы берете кредит на покупку дома в банке, банкир не одалживает средства, внесенные другим клиентом. Вместо этого банк зачисляет заемную сумму на ваш счет и одновременно записывает ваш кредитный договор как актив банка. По мере погашения вашего кредита деньги фактически уничтожаются, и стоимость соответствующего кредитного договора уменьшается, при этом банк сохраняет только проценты по кредиту.

При покупке дома вы поручаете своему банкиру перевести деньги на счет продавца. Если счет продавца находится в другом банке, ваш банкир уведомляет соответствующего банкира в другом учреждении, чтобы убедиться, что счет продавца будет соответствующим образом пополнен, в то время как ваш счет будет дебетован на соответствующую сумму.

Рисунок 1: Создание Денег как Бухгалтерские Записи

"Достаточно хорошо, что люди нашей нации не понимают нашу банковскую и денежную систему, ибо если бы они понимали, я верю, что революция началась бы уже завтра утром"

Генри Форд

Этот процесс позволяет банкам регистрировать все транзакции, включая банковские переводы, покупки по кредитным картам и чеки, за определенный период (обычно неделю или месяц). Затем они урегулируют эти транзакции между собой с использованием банковских резервов, которые являются еще одной формой фиатной валюты, не используемой общественностью. Банковские резервы хранятся в центральном банке на специальном счете, доступном только лицензированным банкам и финансовым учреждениям.

Нестабильность банковской системы с частичным резервированием и кредитор последней инстанции

Основная проблема этой системы с частичным резервированием заключается в том, что значительные снятия средств с конкретного банка могут потенциально привести к его банкротству. Поскольку банкам необходимо удовлетворять требования клиентов наличными, имея при этом только ограниченный буфер банковских резервов, одновременное стремление многих клиентов снять средства может сделать банк неспособным удовлетворить эти требования, что приведет к банкротству. Учитывая, что многие физические лица, компании и учреждения держат свои средства в банках, банкротство банка может иметь серьезные экономические последствия, такие как рецессия или даже депрессия.

Эта дилемма привела к появлению современных центральных банков. В 19 веке в Англии повторяющиеся банковские паники угрожали финансовой стабильности, что привело к созданию Банка Англии в качестве "кредитора последней инстанции". Банк Англии был задействован для предоставления средств банкам, оказавшимся в трудной ситуации во время кризисов, чтобы предотвратить эффект домино, который мог бы парализовать всю финансовую систему. Эта концепция центральных банков в качестве кредиторов последней инстанции с тех пор распространилась по всему миру и стала обычным явлением.

Помимо поддержания финансовой стабильности, центральные банки отвечают за установление ключевых процентных ставок. Эти ставки определяют стоимость, по которой лицензированные банки могут занимать средства у центрального банка, по сути определяя стоимость ликвидности для финансовых учреждений, играющих ключевую роль в кредитовании наших экономик. Таким образом, эти ставки служат ориентиром для всей финансовой системы. Как индивидуум, процентные ставки, которые вы платите по ипотеке, можно разделить на ключевую ставку и маржу банка.

Рисунок2: Банкротство Lehman Brothers (15/09/2008)

Во время крупного финансового кризиса 2008 года, Lehman Brothers, крупный инвестиционный банк, объявил о банкротстве после значительных потерь на своих ипотечных ценных бумагах и массовых снятиях средств обеспокоенными клиентами. В ответ на этот беспрецедентный финансовый хаос, центральные банки по всему миру влили большие суммы ликвидности в финансовые рынки, объединили борющиеся инвестиционные банки с коммерческими банками и снизили ключевые ставки до почти нуля в попытке предотвратить системный коллапс.

Хотя эти меры предотвратили каскадное волнообразное банкротство, они мало что сделали для облегчения последующего экономического спада. Миллионы потеряли работу и дома, потребительские расходы упали, бизнесы обанкротились, и банки понесли значительные убытки. Несмотря на исторически низкие процентные ставки, мало кто хотел брать в долг, что привело к зловещему циклу, когда первоначальное снижение расходов и инвестиций усиливало само себя. В результате центральные банки предприняли дальнейшие шаги, реализуя программы количественного смягчения (QE). Эти программы включали в себя покупку центральными банками государственных облигаций и обеспеченных ипотекой ценных бумаг у коммерческих банков за счет банковских резервов.

Рисунок3: Процентные ставки в крупнейших экономиках / Источник: ЕЦБ

Вопреки многим ожиданиям, программы QE не смогли значительно оживить экономический рост, но привели к историческому увеличению стоимости финансовых активов. Это в первую очередь принесло пользу богатым и финансовым учреждениям, поскольку они уже владели значительными количествами таких активов, тем самым увеличивая разрыв в богатстве. Учитывая структуру банковской системы, описанную ранее, такой исход не должен вызывать удивления. Поскольку банковские резервы не могут легко перетекать в реальную экономику, программы QE в основном стимулировали рост цен на активы, не улучшая финансовое положение среднестатистических граждан.

Эффект Кантильона

Тем не менее, из этого эпизода можно извлечь важный экономический принцип: когда создаются новые деньги, первоначально от этого выигрывают те, кто находится ближе всего к источнику денег, в ущерб тем, кто находится дальше. Это экономическое понимание восходит к 18 веку, когда Ричард Кантильон описал его в своем "Эссе о природе торговли в целом". Сейчас это явление называют "Эффект Кантильона".

Рисунок 4: Эффект Кантильона вкратце / Источник: River Financial

В данном случае банкиры, исполнительные директора банков, владельцы акций и облигаций, застройщики недвижимости, кредиторы по недвижимости и любой, кто владеет финансовыми активами или недвижимостью, получили финансовый куш, в то время как бремя легло на всех остальных. Эта ситуация сохранялась годами и во многом объясняет растущее неравенство в богатстве, чувство обделенности среди трудолюбивых людей и кажущийся неудержимый рост цен на активы, несмотря на медленный рост ВВП.

По сути, система искажена. Банки по своей природе нестабильны, но их крах может поставить под угрозу всю экономику. Этот моральный риск побуждает банковских руководителей принимать чрезмерные риски для максимизации доходов своего банка, зная, что в конечном итоге центральный банк их спасет, перекладывая стоимость на налогоплательщиков. В таких сценариях центральные банкиры создают условия для массового перераспределения покупательной способности от трудолюбивых людей и сберегателей к владельцам активов и тем, кто связан с финансовой системой, тем самым разрывая связь между созданием богатства и его накоплением.

Рисунок 5: Распределение богатства в Китае + Европе + США / Источник: OECD

Последствия политики нулевой процентной ставки

В течение длительных периодов политики нулевой процентной ставки (ZIRP) банки имели ограниченные возможности для восстановления своего капитала, поскольку их маржи сокращались. Банки обычно зарабатывают деньги, занимая под краткосрочные ставки и выдавая кредиты под более длительные ставки. Однако, когда центральные банки покупают большие объемы облигаций и устанавливают ставки на нулевом уровне, у банков мало стимулов для кредитования, особенно предпринимателям и другим рискующим лицам. Вместо этого они распределяют свои ресурсы на защиту существующего капитала или предоставление займов под залог для удовлетворения спроса тех, кто выигрывает от эффекта Кантильона.

Еще одним непреднамеренным последствием ZIRP является то, что это побуждает правительства к обширным расходам. Поскольку правительства не сталкиваются с затратами на займы и могут полагаться на центральные банки для покупки их облигаций через программы количественного смягчения, у них есть естественный стимул тратить как можно больше, особенно в демократических контекстах, где расходы могут привлечь голоса. Эта тенденция часто игнорирует долгосрочные последствия такой фискальной расточительности, что приводит к значительному увеличению уровней государственного долга в развитых экономиках с момента Глобального финансового кризиса (GFC).

Рисунок 6: Государственный и частный долг как % от ВВП (Мир, взвешенный по ВВП на страну) / Источник МВФ

С ростом инфляции из-за значительного создания денег в ответ на локдауны, связанные с COVID, центральные банкиры теперь повышают процентные ставки в попытке сдержать инфляцию. Однако это представляет собой значительную проблему для всей системы. Банки более закридитованы, чем когда-либо, уровень государственного долга исторически высок, экономический рост медленный, дефициты растут, а потребители, сталкиваясь с ростом цен на основные товары, борются за выживание. Контроль инфляции потребовал бы повышения ставок до уровня, который мог бы обанкротить правительства, в то время как банки рискуют потерять вкладчиков, поскольку люди тратят свои сбережения на все более дорогие товары первой необходимости или ищут убежище в твердых активах и денежных рыночных фондах, чтобы защититься от инфляции.

Заключение

"Таким образом (благодаря фракционному резервному банкингу), правительства могут тайно и незаметно конфисковать богатство народа, и не один человек из миллиона не обнаружит кражи"

Джон Мейнард Кейнс

В сущности, наша система сталкивается с серьезными вызовами, и Биткойн выступает единственной достоверной альтернативой. Однако Биткойн в одиночку не может решить проблемы нашей денежной системы. Прежде всего, нам нужны люди, понимающие основы экономических принципов среди Биткойн-энтузиастов, что позволит расширить осведомленность и экономический здравый смысл, чтобы направить нас в сторону от создания еще одного хрупкого финансового основания для нашей цивилизации. Основная цель этого курса - осведомить новых Биткойн-энтузиастов здравым экономическим принципам.

Для достижения этой цели мы объясним основные принципы "Австрийской экономики", экономической школы мысли с методологической традицией, уходящей корнями в 16 век, предоставляющей взгляды на человеческое действие в условиях экономических ограничений. С этим введением вы теперь понимаете основы создания денег и текущее состояние нашей финансовой и денежной системы.

В следующей главе мы погрузимся в основополагающий краеугольный камень любой экономической школы мысли: теорию стоимости. Последующие главы исследуют деньги как социальное учреждение, теорию капитала и делового цикла, проблему экономического расчета и краткий обзор истории и методологии Австрийской школы экономики.

Теоретические основы

Субъективная теория стоимости

"Стоимость существует только в сознании человека"

Карл Менгер, Основы политической экономии

Маржинальная революция

В основе экономического рассуждения лежит вопрос о стоимости. Как мы определяем стоимость чего-либо? Является ли стоимость внутренним свойством вещей? Или, наоборот, это субъективное явление? Как мы сравниваем стоимость двух вещей? Откуда берется стоимость?

Такие вопросы занимали экономистов и философов на протяжении многих веков и получили множество различных ответов. Во многом эпистемологическая эволюция экономики была отмечена эволюцией теорий стоимости.

После того как теория стоимости земли физиократов, утверждавшая, что вся стоимость происходит от земли, была опровергнута классическими экономистами с их теорией трудовой стоимости, полагавшей, что стоимость товара происходит от объема труда, вложенного в его производство, настала очередь маржинальной теории стоимости заменить последнюю. В 1870-х годах, после Маркса, последнего из классических экономистов, почти одновременно возникли три новые школы экономической мысли вокруг маржинальной теории стоимости: Лозаннская школа с Леоном Вальрасом, современная или неоклассическая школа с Уильямом Стэнли Джевонсом и Австрийская школа с Карлом Менгером. Эта революция в теории стоимости составила значительное обновление экономической мысли.

Слева направо: Уильям Стэнли Джевонс, Карл Менгер, Леон Вальрас

Маржинальная теория стоимости утверждает, что экономическая стоимость соответствует тому, что экономический агент добровольно платит за следующую единицу товара или услуги. Поскольку эта теория подчеркивает факт формирования цен на марже, то есть за следующую единицу данного товара, ее назвали "маржинализмом". Часто представляют маргинализм этих трех школ как схожий. Действительно, теории Вальраса и Джевонса во многом совместимы, но теоретизирование Менгера отличается от других в коренных аспектах. В своей работе, теперь считающейся основополагающей для австрийской экономической теории, под названием "Grundsätze des Volkswirtschaftlehre" (Принципы политической экономии), опубликованной в 1874 году, Менгер предлагает маргинальное, но преимущественно субъективное объяснение ценности, в отличие от Вальраса и Джевонса, которые рассматривают ценность как объективное и измеримое явление.

Субъективная Ценность

Австрийский экономист отвергает концепцию преемников Адама Смита и отказывается от идеи, что ценность товара происходит от количества труда, использованного в его производстве, в пользу понятия, что его ценность определяется индивидуумом, который, в каждом контексте, выполняет умственный акт оценки относительно конкретного количества товара или услуги. Этот интеллектуальный скачок, сделанный Менгером, оспаривает объективность ценности: для него ценность не является объективным свойством товаров; это лишь результат отношения, которое индивидуум имеет с этой вещью: "ценность не существует вне человеческого сознания."

Другими словами, Менгер приглашает нас рассмотреть, что ценность существует только как субъективное психологическое явление внутри индивидуума, что ценность не является врожденным свойством товаров, а скорее проистекает из мнения индивидуума о пользе, которую он может извлечь из этих товаров.

Согласно этой точке зрения, литр питьевой воды не имеет объективной ценности. Кто-то, у кого есть доступ к современной системе питьевого водоснабжения и кто в данный момент не испытывает жажды, вероятно, придаст очень мало ценности этому дополнительному литру воды, в то время как индивидуум, испытывающий жажду посреди пустыни и видящий в этом разницу между жизнью и смертью, наверняка будет готов приписать почти бесконечную ценность этому литру воды.

В итоге, Менгер заметил, что ценность экономического блага - это не что иное, как субъективная оценка, которую индивидуум присваивает дополнительной единице этого товара или услуги.

Добровольный Обмен: Игра с Положительной Суммой

Исходя из этого, Менгер делает вывод, что добровольный обмен между двумя индивидуумами происходит потому, что каждая сторона считает, что это увеличит их субъективную полезность. Для него обмен не предполагает никакого эквивалента ценности, в отличие от того, что считали классические экономисты. Согласно австрийскому мыслителю, если бы между обмениваемыми товарами существовал эквивалент полезности, сторонам не было бы смысла заниматься обменом в первую очередь. Если обмен происходит, это потому, что каждая сторона находит в этом свой (субъективный) интерес, и, следовательно, каждый добровольный обмен приносит социальную пользу.

Оценка как Феномен Упорядочивания Человеческих Желаний

Однако такая социальная польза или субъективная ценность, приписываемая товару, не может быть измерена. Для Менгера ценность является когнитивным феноменом сравнения (порядковым), а не измерения (кардинальным). Это не, как думали неоклассические экономисты с времен Вальраса и Джевонса, присвоение индивидуумом числового значения, отражающего полезность, которую он извлекает из этого, а скорее акт упорядочивания человеческих желаний, при котором индивидуум выражает, что он желает количество товара A интенсивнее, чем количество товара B.

Любой агент может сказать, предпочитает ли он 2 банана курсу экономики, но никто не может с уверенностью заявить, что оценивает 2 банана в 3.1416 утилей, в то время как курс экономики оценивается в 3 утиля, и, следовательно, предпочитает иметь бананы. Такое описание человеческих предпочтений, основанное на непрерывных действительных функциях, не соответствует реальности когнитивных процессов, которые мы испытываем в нашей повседневной жизни. Индивид никогда не оценивает представленные ему товары, сравнивая их с абстрактным стандартом полезности. Вместо этого он субъективно сравнивает различные варианты действий, которые он не может оценить в абсолютных терминах, но тем не менее может ранжировать на основе их относительной желательности. Это субъективное понимание ценности, понимаемое как психологическая связь, которую индивид поддерживает со своими целями и средствами, релевантными для их достижения, также позволяет австрийским экономистам объяснить феномен разделения труда.

Разделение труда

Посещение фабрики по производству гвоздей, Леонард Дефранс (18 век)

Каждый человек уникален и имеет особую личную ситуацию. Следовательно, каждый обладает превосходной способностью выполнять определенные задачи по сравнению со своими сверстниками (абсолютное преимущество) или превосходной способностью выполнять определенные задачи по сравнению с другими (сравнительное преимущество). Иначе быть не может; отрицать этот элементарный факт значило бы утверждать, что все люди равны во всех аспектах.

В случае, когда у индивида есть превосходная способность по сравнению со своими сверстниками в производстве данного товара (абсолютное преимущество), он заинтересован в специализации на производстве этого товара, а затем в обмене полученного излишка на желаемые товары. Таким образом, он удовлетворяет свою субъективную полезность более экономично, чем если бы занимался производством всех желаемых им товаров.

Но также может быть случай, когда у индивида нет абсолютного преимущества в производстве какого-либо товара. В этом случае все равно будут виды производства, в которых индивид лучше, чем в других (сравнительное преимущество), и по этой причине он все еще заинтересован в специализации.

Конечно, есть люди, которые могли бы производить данный товар более продуктивно, чем он, но поскольку эти люди, вероятно, более продуктивны в другой задаче, чем в этой, и поскольку они не могут выполнять обе задачи одновременно, для них непродуктивно работать над этой задачей, а не над другой, в которой они более продуктивны. Специализируясь на задаче, в которой они наиболее продуктивны, они получат излишек больше, чем если бы они не специализировались, и, следовательно, через обмен они могли бы получить увеличенное количество тех других товаров, даже если товары, полученные были бы произведены более эффективно самими собой, чем производителями, у которых они их получили.

Возьмем пример врача. Он может быть лучше в написании электронных писем и планировании встреч, чем его секретарь (относительное преимущество). Но любое время, потраченное на эти задачи, это время, которое он не использует для лечения пациентов. Следовательно, поскольку он более продуктивен в лечении людей, ему выгодно делегировать административные обязанности другому человеку, даже если он лучше справляется с такой задачей, чем его заместитель, потому что это позволяет ему максимизировать создаваемую для других ценность, а следовательно, и свое собственное богатство.

По сути, есть выгода от специализации, даже для людей, не имеющих абсолютных преимуществ, потому что время является дефицитным и конкурирующим ресурсом: каждая единица времени, потраченная на деятельность, отличную от той, в которой индивид наиболее продуктивен, подразумевает стоимость, представленную упущенным производством, от которого они отказались (альтернативные издержки). Как только человек специализируется в определенном производстве, он может зарезервировать количество продуктов, которое считает необходимым для личного потребления, и обменять излишки на другие желаемые товары. Таким образом, они удовлетворяют свое желание по отношению к товарам, которые производят сами, что означает, что оставшиеся единицы их производства имеют для них мало ценности. Это то, что экономисты называют убывающей предельной полезностью: каждая дополнительная единица товара желаема меньше, чем предыдущая. Для других, не имеющих таких товаров, ситуация иная: по тем же причинам они склонны желать товары, которые они не производят, более интенсивно, чем те, которые производят. Это приводит к ситуации, когда существует сильная асимметрия между различными субъективными оценками отдельных лиц, что в высшей степени способствует обменам: каждая сторона заинтересована в обмене своего излишка производства, поскольку таким образом они увеличивают свою субъективную полезность.

Результат предыдущего анализа заключается в том, что люди всегда находятся в выигрыше, когда они специализируются в своей работе и занимаются обменами. Поэтому австрийские экономисты, особенно Людвиг фон Мизес, делают вывод, что производственное преимущество, возникающее из разделения труда, является движущей силой процесса социального сотрудничества. Здесь может быть полезно привести его слова напрямую:

"Основные факты, которые привели к сотрудничеству, обществу и цивилизации и превратили животного человека в человеческое существо, это факты того, что работа, выполненная в условиях разделения труда, более продуктивна, чем изолированная работа, и что разум человека способен признать эту истину. […] Люди сотрудничают в условиях разделения труда не потому, что они любят или должны любить друг друга. Они сотрудничают, потому что это наилучшим образом служит их собственным интересам."

Заключение

"Если человек видит, что ему будет жить комфортнее, вися на виселице, чем сидя за столом, он был бы глупцом, если бы не повесился."

Барух Спиноза

1871-1874 годы - замечательные годы современной экономики: этот период стал свидетелем работ трех независимых мыслителей, заложивших основы современной экономической науки. С акцентом на субъективную порядковую ценность австрийские экономисты разработают целое направление экономической мысли, отличающее их от их аналогов. Работа австрийских экономистов, рассуждающих о человеческих действиях в контексте дефицита, навсегда будет контрастировать с экономическими доктринами, начатыми Джевонсом и Вальрасом, которые в значительной степени опираются на математику, стоящую на идее о том, что ценность может быть объективно измерена и выведена как непрерывная функция.

Основываясь на понимании субъективной порядковой ценности, Менгер объяснил возникновение разделения труда и добровольного обмена. Однако, как мы увидим в следующей главе, прямой обмен является плохой стратегией для экономических агентов, стремящихся максимизировать свою субъективную полезность. Основатель Австрийской школы таким образом далее развил свое рассуждение, объясняя, почему деньги возникли как социальное учреждение.

Следующие главы будут посвящены возникновению денег как социального явления, теории капитала и процента, которые послужат основой для Теории экономических циклов, и, наконец, роли цен для экономического расчета.

Возникновение денег как социального явления

Хотя у людей есть общий интерес к специализации и максимизации разделения труда, все же существуют проблемы координации, которые ограничивают это расширение.

В первую очередь важно отметить, что поскольку процессы производства по своей сути привязаны ко времени и часто асинхронны (несинхронны), обычно существует временной разрыв между первоначальным вкладом индивида и получением встречной части. Обязываться выполнять определенную задачу сейчас, не имея предварительной уверенности в том, что другие удовлетворят наши потребности в будущем, может быть рискованным.

В разделении труда каждая сторона получает выгоду от сотрудничества, но в индивидуальном порядке кто-то может быть склонен наслаждаться результатами труда других, не отвечая взаимностью, поскольку таким образом они получают что-то ценное без каких-либо затрат. Такие ситуации, когда взаимное сотрудничество приводит к субоптимальным выгодам для отдельных лиц, но максимальным выгодам для группы, описываются в теории игр как "дилемма заключенного".

Дилемма заключенного

Изначально дилемма заключенного была сформулирована следующим образом: Два подозреваемых, Алиса и Боб, не имея возможности общаться, сталкиваются с риском тюремного заключения, со следующими потенциальными приговорами:

• Если Алиса обвиняет Боба, а Боб молчит, Алиса освобождается, а Боб получает 3 года.
• Если Алиса и Боб обвиняют друг друга, каждый получает по 2 года.
• Если оба молчат, каждый получает по 1 году.

Эти исходы могут быть представлены в матрице (числовые результаты указывают количество лет тюремного заключения):

В этой игре нет возможности для координации (общение невозможно), чтобы достичь лучшего исхода для обеих сторон. Следовательно, Алиса и Боб имеют индивидуальный стимул обвинять друг друга, хотя это и не приводит к оптимальному исходу для группы. Оптимальная стратегия для обоих - молчать, каждый получает 1 год.

Эта игра иллюстрирует проблему, с которой часто сталкиваются в реальной жизни: в отсутствие механизмов координации индивиды склонны выбирать стратегии, максимизирующие их индивидуальную выгоду, независимо от выбранных другими стратегий (воровство, обман, предательство, насилие и т. д.), даже когда более желаемое равновесие через координацию/сотрудничество возможно.

Деньги для решения проблем координации

Эта проблема менее значительна в малых сообществах (например, в семье, кругу друзей), потому что в таких случаях все знают друг друга напрямую, что позволяет помнить вклад каждого. Предполагая, что покидание сообщества (дезертирство) влечет за собой затраты, система репутации, основанная на памяти индивидуальных агентов, обычно достаточна, чтобы избежать подводных камней, представленных дилеммой заключенного.

Однако, когда дело доходит до более крупных сообществ, которые значительно выигрывают от разделения труда, проблемы координации возникают вновь. Это связано с двумя основными причинами:

Во-первых, люди ограничены своими когнитивными способностями. Человеку невозможно поддерживать и помнить стабильные социальные отношения более чем с 150 людьми, что делает систему репутации недостаточной для преодоления дилеммы заключенного в масштабах.

Во-вторых, социально приемлемое измерение ценности вкладов в обмен (сопоставимость) является непростой проблемой. Например, если индивид предоставляет мясо с охоты и запрашивает материалы для укрытия взамен, как можно оценить количество предложенного мяса в терминах, эквивалентных запрашиваемым материалам? То же касается качества – стоит ли мясо оленя больше или меньше, чем древесина?

Даже если бы удалось установить удовлетворительный обменный курс для каждой пары товаров, поддержание этой информации быстро становится непрактичным. В системе прямого обмена, включающей N товаров, существует N(N-1)/2 обменных курсов для запоминания. Для экономики из 50 товаров это означает необходимость запомнить 50*49/2, или 1225 обменных курсов, в отличие от всего лишь 50 в косвенных обменах. Для экономики из 100 товаров это число увеличивается до 4950. Такая квадратичная зависимость накладывает дополнительное ограничение на масштабируемость прямого обмена (бартера).

Более того, поскольку эти обмены не происходят мгновенно, а распределены во времени, оценка вкладов во времени дополнительно усложняет относительную оценку вкладов. Помимо оценки соотношения обмена между двумя настоящими товарами, становится необходимым оценить стоимость прошлого вклада по отношению к будущему аналогу.

Сегодня, несмотря на непрактичность такой системы, мы могли бы использовать письмо или цифровое хранение данных для запоминания всей этой информации и создания кредитной системы (учет прошлых вкладов, включая обменный курс этих вкладов, по сути, является созданием кредитной системы).

В доцивилизационные времена эти технологии не существовали. Таким образом, нашим предкам приходилось искать другие решения, чтобы наслаждаться преимуществами разделения труда, не подвергаясь негативным последствиям дилеммы заключенного. Решением этой проблемы прямого обмена стал косвенный обмен, облегченный деньгами.

Двойное Совпадение Желаний и Ликвидность

Деньги можно рассматривать как решение, найденное нашими предками для решения проблемы, которую экономисты называют "проблемой двойного совпадения желаний". Эта проблема имеет три измерения: пространственное, временное и межличностное.

В прямом обмене (бартере) между Алисой и Бобом обоим нужно одновременно и в одном месте обладать чем-то, что желает другая сторона. Используя косвенный обмен, то есть через деньги, Алиса может купить у Боба, а Боб может использовать эту денежную единицу в другом месте, в другое время и с кем-то другим (при условии, что другой человек принимает эту форму денег).

Чтобы товар мог служить деньгами, он должен обладать высокой ликвидностью, что означает, что он должен быть желаем для как можно большего числа людей, большую часть времени. Используя высоколиквидный товар, проблема двойного совпадения желаний решается в пространственном и межличностном измерениях: если товар, который я использую как деньги, желаем везде и большинством людей, я могу легко разделить акт продажи от акта покупки с точки зрения местоположения и социального взаимодействия.

Однако проблема ликвидности во времени сложнее решается по двум причинам:

Во-первых, энтропия (известная как "влияние времени") постепенно изменяет качества большинства товаров с прямой полезностью. Сохранение ликвидности товара во времени требует, чтобы он был высоко долговечным или устойчивым к энтропии.

Во-вторых, относительная редкость товара в момент времени "t" не гарантирует его относительную редкость в будущем. Посвятив достаточно ресурсов определенной области производства, люди могут увеличить предложение любого товара. Единственным ограничением для увеличения производства товара является связанная с этим альтернативная стоимость. Следовательно, настоящая относительная редкость товара не может гарантировать его будущую относительную редкость. Только товары, чье предельное производство может быть увеличено по очень высоким затратам, могут быть последовательно редкими, поэтому это характеристика свободно возникших денежных товаров на протяжении всей человеческой истории.

Во времена до цивилизации разнообразные товары, такие как морские раковины, изготовленные украшения, ожерелья или бусы, служили деньгами. Эти товары были легко транспортируемы, не имели прямой пользы, кроме их декоративной ценности, сопротивлялись энтропии (то есть не ухудшались со временем), были естественно редкими и/или требовали значительного количества специализированного труда для их производства. Поскольку уровень разделения труда был низким в то время, и, следовательно, альтернативная стоимость, связанная с производством декоративных артефактов, была высока, эти предметы не могли быть произведены в больших количествах. Таким образом, те, кто использовал эти предметы в качестве денег, могли быть уверены в их будущей относительной редкости.

Тот факт, что наши предки-охотники-собиратели занимались этими ресурсоемкими задачами, хотя они не производили товары с прямой пользой, демонстрирует значительные выгоды, которые они ожидали от расширения пространственного, социального и временного масштаба обмена. Если бы это было не так, и было бы более полезно для них использовать эти ресурсы для строительства убежищ, охоты или других деятельностей, а не для производства денежных товаров, мы, вероятно, не нашли бы столько археологических свидетельств этих ремесленных деятельностей. Другие группы, более эффективно использующие свои ресурсы, наслаждались бы лучшим развитием и большим процветанием, и эти ремесленные деятельности быстро исчезли бы в пользу деятельности, производящей товары с прямой пользой.

В этом смысле производство денежных товаров, способствуя расширению разделения труда, представляло более выгодное использование ресурсов (с точки зрения субъективной полезности для индивидов) по сравнению со всеми другими альтернативами (увеличение охоты, рыбалки, сбора, производства древесины, строительства домов, производства большего количества орудий охоты и рыболовства и т. д.).

Неопределенность

Заключая наш анализ института денег, нам нужно затронуть вопрос экономической деятельности в контексте неизбежной неопределенности относительно будущего.

Как указывали австрийские экономисты, человеческое действие ограничено временем и всегда ориентировано на будущее. Когда индивид действует, он меняет свое настоящее состояние в надежде получить будущее удовлетворение. Эта умственная проекция может быть ориентирована как на ближайшее, так и на далекое будущее, но для того, чтобы индивид мог проектировать на долгосрочную перспективу, он должен сначала обеспечить свое краткосрочное выживание, поскольку его состояние в ближайшем будущем напрямую влияет на его состояние в далеком будущем.

Это напрямую вытекает из человеческой рациональности; никто не может игнорировать последовательный характер временных явлений и хронологическую зависимость, которая из этого вытекает, поскольку это одно из основных ограничений человеческой жизни. Поэтому, поскольку будущее всегда остается неопределенным для людей, они будут стремиться обеспечить свое долгосрочное выживание только после того, как их краткосрочное выживание будет обеспечено.

В этом отношении деньги, позволяя хранить ценность в настоящем и передавать ее своему будущему "я", играют решающую роль в межвременной координации человеческих действий. Храня деньги, то есть сберегая, индивиды защищаются от будущей неопределенности и таким образом позволяют себе направлять свои действия на более длительные временные горизонты. Однако они могут достичь этого только в том случае, если используемые деньги являются средством хранения ценности, что означает их продаваемость во времени, что, как было упомянуто ранее, является характеристикой долговечных и относительно редких товаров.

В следующей главе мы подробнее рассмотрим концепцию временного предпочтения и объясним австрийскую перспективу на проценты и капитал, которая послужит основой для следующей главы о Теории делового цикла.

Временное предпочтение, процент и капитал

Временное предпочтение

Мы завершили последнюю главу, объяснив, как экономические агенты используют наиболее ликвидный товар, то есть деньги, чтобы избежать будущей неопределенности. Мы также объяснили, что последовательный характер временных явлений заставляет нас бороться с неопределенностью постепенно: только когда мы знаем, что наше существование будет обеспечено на следующую неделю, мы можем сосредоточиться на целях, которые лежат дальше в будущем. Или, говоря иначе: как люди, мы уменьшаем значение будущих товаров.

Эта субъективная оценка стоимости будущих товаров по сравнению с настоящими товарами называется временным предпочтением. При прочих равных условиях настоящие товары предпочтительнее будущих. Поскольку мы смертны и будущее всегда неопределенно, мы естественно предпочитаем иметь доступ к товару сейчас, а не позже. Хотя временные предпочтения могут отличаться у разных людей из-за множества факторов, таких как культура, богатство, образование, физиология и т. д., временные предпочтения всегда положительны, что означает, что при прочих равных условиях мы всегда ценим настоящие товары больше, чем будущие.

Этот концепт относительной оценки будущих товаров по сравнению с настоящими лежит в основе явления процента. Действительно, в экономике с неманипулированными рынками капитала референтные процентные ставки (считающиеся свободными от риска дефолта) определяются на пересечении предложения и спроса на капитал. Следовательно, эти ставки отражают состояние временных предпочтений для всей экономики: увеличение процентной ставки является результатом относительного увеличения спроса на капитал по сравнению с предложением, что указывает на более высокие временные предпочтения. Напротив, снижение процентных ставок происходит из-за увеличения сбережений, что является увеличением предложения капитала, указывая на снижение временных предпочтений.

В экономике, где процентные ставки не манипулируются центральным банком, мы склонны наблюдать восходящую кривую доходности: чем дольше срок погашения долга, тем выше процентная ставка. Противоположная ситуация не может произойти, потому что это означало бы, что будущее более определенно, чем настоящее, что является логической невозможностью.

Концепция временного предпочтения и то, как мы выражаем свое собственное временное предпочтение посредством актов потребления и сбережений, фундаментальна для процессов распределения капитала и производства. Давайте обратимся к ученику Менгера, Евгену фон Бём-Баверку, и его теории капитала, чтобы точно понять, как временное предпочтение влияет на организацию производства.

Теория капитала

В начале этого курса мы видели, что для Карла Менгера товары считаются экономическими товарами (ценными) только потому, что они служат средствами для достижения целей, выбранных и ценных для индивидов. Согласно этой точке зрения, весь экономический анализ вращается вокруг потребления, поскольку именно оно в конечном итоге является мотивирующей целью за всей экономической деятельностью. Следовательно, для Менгера отправной точкой экономического анализа являются потребительские товары или конечные товары, поскольку они представляют собой конечную цель экономической деятельности. Все остальные товары в экономике, которые мы можем назвать "промежуточными товарами", имеют значение только потому, что они позволяют индивидам получать эти потребительские товары: это товары, используемые в производстве других товаров.

Для производства потребительских товаров предприниматели сочетают эти различные промежуточные товары с первичными факторами производства (труд, земля и капитал) согласно схеме, которая максимизирует результирующее производство. Эта схема, созданная предпринимателями, или структура производства, включает в себя различные этапы, на которых промежуточные товары претерпевают преобразования, пока в конечном итоге не становятся потребительскими товарами.

Таким образом, подобно Менгеру, мы можем определить потребительские товары как товары первого порядка, товары, участвующие на предыдущем этапе, как товары второго порядка, те, что находятся на этапе до этого, как товары третьего порядка, и так далее, пока мы не дойдем до исходных факторов (земля, труд, капитал). Количество этапов, которые мы рассматриваем, в основном зависит от производственной структуры, принятой предпринимателями, и не должно рассматриваться как объективная характеристика производственной структуры. Напротив, производственные этапы и промежуточные товары существуют только в телеологическом контексте: действующее лицо представляет себе последовательность действий, через которые оно достигнет желаемой цели, и мысленно делит свое действие на последовательные этапы.

Эта характеристика умственного проектирования действия в последовательном порядке навязывается временной природой человеческого действия. Каждое действие, предпринимаемое человеком, занимает время; мгновенное действие невозможно. Поэтому действующее лицо всегда имеет выбор среди моделей действий, которые занимают больше или меньше времени.

Следовательно, поскольку у людей обязательно есть положительные временные предпочтения, то есть они предпочитают настоящие товары будущим, они выберут более долгий путь только в том случае, если результат, полученный ими, имеет для них большую субъективную ценность, чем то, что они могли бы достичь, выбрав прямой путь. В противном случае никто не стал бы применять более времязатратные методы: при эквивалентных результатах предпочтение отдается самому короткому пути.

Из-за последовательной природы человеческого действия, эти межвременные выборы всегда имеют последствия для последовательности действий. Другими словами, краткосрочные действия, которые я предпринимаю, подчинены долгосрочным целям, которые я ставлю, и мои краткосрочные действия повлияют на то, что я смогу делать в будущем. Следствие этого очевидного момента в отношении производственной деятельности заключается в том, что любой производственный обход, то есть любое удлинение производственной структуры, требует предварительного сбережения. Если я решу выделить больше ресурсов в настоящем для достижения будущей цели, я должен сначала отложить то, что поддержит меня в течение времени, пока моя инвестиция приносит результаты.

Чтобы проиллюстрировать этот момент, давайте вернемся к примеру, приведенному Бём-Баверком в его работе "Капитал и процент":

Евгений фон Бём-Баверк (1851-1914)

Робинзон Крузо и производственный обход:

Робинзон Крузо выгружает запасы после кораблекрушения, Джон Александр Гилфиллан (1793-1864)

В своей книге австрийский экономист приглашает нас рассмотреть межвременные компромиссы, присущие производственным обходам, через мысленный эксперимент на основе Робинзона Крузо, одинокого на своем острове.

Робинзон, как первобытный человек, зависит от собирательства и охоты для своего пропитания. Давайте представим, что Робинзон может собрать достаточно ягод, чтобы прокормить себя целый день за восемь часов. В таких условиях у него мало времени для других занятий. Однако Робинзон считает, что, сделав деревянный шест, он мог бы легко сбивать ягоды и получать свою ежедневную пищу всего за четыре часа работы. Кроме того, он оценивает, что ему потребуется пять дней, работая по два часа каждый день, чтобы сделать шест. Следовательно, он приходит к выводу, что ему нужно сэкономить 1/5 своего производства ягод на пять дней, или, альтернативно, тратить дополнительные 2 часа в день на сбор ягод в течение 5 дней, чтобы сэкономить достаточно ягод, чтобы прокормить себя во время изготовления шеста.

Если он не сделает этого предварительного сбережения, Робинзон не сможет завершить свой шест и может умереть между тем.

Таким образом, в течение пяти дней он жертвует двумя часами своего отдыха, чтобы собрать больше ягод. По истечении этого периода у него накапливается достаточно ягод, и он начинает изготавливать деревянный шест, работая по два часа в день в течение пяти дней. Как только его работа завершена, он может собирать достаточно ягод для своей ежедневной порции за 4 часа вместо 8, что позволяет ему использовать оставшиеся 4 часа в день на другие занятия.

Действуя таким образом, Робинзон выбирает производственный обходной путь: вместо того чтобы напрямую собирать ягоды, он вкладывает усилия в производство капитального блага, которое сделает его более продуктивным в будущем. Однако ему приходится совершить краткосрочную жертву, то есть сэкономить, чтобы достичь этого. Если бы он этого не сделал, он бы не смог завершить свое капитальное благо. Эта краткосрочная жертва, однако, предоставляет ему значительное преимущество, поскольку, будучи оснащенным своим шестом, он выигрывает 4 часа в день (пока шест не станет устаревшим). Эти 4 дополнительных часа в день позволяют ему создавать больше капитальных благ, таких как орудия охоты или рыболовные сети, постепенно улучшая свое положение.

Заключение

Другими словами, в одночеловечной экономике Робинзона Крузо экономия за счет жертвы настоящего удовлетворения является тем, что накапливает капитал, увеличивающий производительность. В этом контексте экономия, то есть отсрочка настоящего удовлетворения, является ценой за увеличенное будущее удовлетворение. Это означает, что в данном контексте экономия является предпосылкой и необходимым условием для любого экономического развития.

Это заманчивый, хотя и простой, концепт: любое расширение производственной структуры требует предварительной экономии (поскольку необходимые для такого производства товары не упадут с неба), и таким образом, чем больше мы экономим, тем больше капитала мы сможем накопить, что, в свою очередь, приведет к увеличению производительности, что даст больше товаров. Таким образом, австрийские экономисты считают, что снижение временных предпочтений является отправной точкой для добродетельного цикла экономии -> больше капитальных благ -> больше производительности -> больше товаров = более высокий уровень жизни -> нижние временные предпочтения.

Теперь, как было упомянуто в первой главе, процентные ставки манипулировались десятилетиями центральными банками, в то время как коммерческие банки предоставляли кредиты без предварительных резервов, что означает, что процентные ставки не отражают наши временные предпочтения и создают иллюзию обильных сбережений.

Это идеально иллюстрируется приведенной ниже диаграммой: долгосрочные ставки ниже краткосрочных. Во-первых, это абсолютно бессмысленно, потому что это означало бы, что будущее более определенно, чем настоящее. Во-вторых, это требует исследования последствий для распределения капитала: если каждого стимулируют действовать так, как будто сбережения обильны, тогда как сберегатели нигде не найдены, потому что они не вознаграждаются за сбережение, какие последствия это может иметь для экономики?

Это то, что мы узнаем в следующей главе, посвященной Австрийской теории экономических циклов!

Австрийские экономические перспективы

Австрийская теория экономических циклов

"Чем дольше продолжается бум инфляционного банковского кредита, тем больше объем неправильных инвестиций в капитальные блага, и тем больше потребность в ликвидации этих неустойчивых инвестиций. Когда кредитная экспансия останавливается, меняется на обратное или даже значительно замедляется, неправильные инвестиции становятся очевидными"

Людвиг фон Мизес

Это был Людвиг фон Мизес, самый успешный ученик Бём-Баверка и, возможно, самый важный австрийский экономист 20-го века, кто использовал рассуждения Бём-Баверка о капитале для объяснения причин и динамики экономических циклов. Фридрих А. Хайек, протеже Мизеса, позже развил это рассуждение до его логических выводов в работах, за которые он был награжден Нобелевской премией по экономике в 1974 году.

Мизес и Хайек начали свой анализ с увеличения сбережений как отправной точки. Как мы видели в предыдущих главах, любое увеличение сбережений неизбежно влечет за собой соответствующее уменьшение потребления и, следовательно, более низкие относительные цены на потребительские товары. Это приводит к двум эффектам: во-первых, к увеличению спроса на капитальные товары из-за роста реальных заработных плат, который происходит из-за относительного снижения цен на потребительские товары; и во-вторых, к увеличению предпринимательской прибыли на этапах производства, наиболее удаленных от потребления (низший порядок). По мере роста реальных заработных плат предприниматели стимулируются к экономии труда за счет использования большего количества капитальных товаров, что создает более сильный спрос на капитальные товары и более высокую прибыль для предпринимателей, производящих эти товары низшего порядка. Таким образом, в контексте увеличения сбережений, т.е. снижения временных предпочтений, процентные ставки падают, способствуя развитию дополнительных стадий производства и увеличению производительности. Это классический обход производства Бём-Баверка, и это высоко желаемый результат.

Однако два австрийских экономиста задумались, что произойдет, если снижение процентной ставки, которое служит отправной точкой для этого обхода производства, не будет результатом увеличения сбережений, а будет вызвано расширением кредитования.

В контексте банковской системы с частичным резервированием расширение кредитования не требует соответствующего увеличения сбережений. Следовательно, предприниматели могут привлекать больше капитала и заниматься обходами производства, даже если временные предпочтения остаются неизменными, т.е. без какого-либо снижения потребления. Для Хайека и Мизеса такая ситуация неизбежно должна привести к значительным проблемам координации между экономическими агентами. Из-за отсутствия свободных рыночных процентных ставок эти проблемы могут не быть сразу очевидны, но в долгосрочной перспективе результирующие неправильные распределения капитала должны произвести ощутимые последствия: рецессию.

Чтобы описать это явление временной несогласованности и его последствия как можно более ясно, мы будем опираться на модель структуры производства и наблюдать, как она затрагивается, сначала снижением процентных ставок в результате увеличения сбережений, а затем снижением процентных ставок, вызванным расширением кредитования.

Снижение процентных ставок из-за увеличения сбережений:

Чтобы облегчить наше объяснение, мы вернемся к классификации товаров Менгера и представим производственную структуру на диаграмме, состоящей из произвольного числа стадий:

На приведенной выше диаграмме исходные ресурсы проходят через различные стадии производства, претерпевая преобразования, которые приближают их к состоянию конечных потребительских товаров (через взаимодействие с первичными факторами производства: время, земля, труд). Высота правой стороны треугольника схематически представляет ВВП, поскольку она обозначает сумму всех потребительских товаров, проданных за период. Разрыв между каждой полосой соответствует добавленной стоимости (в денежном выражении), созданной на каждом этапе процесса. Эту разницу также можно рассматривать как доход, связанный с каждым этапом (выручка - затраты).

Если на агрегатном уровне экономические агенты увеличивают свои сбережения, количество потребляемых конечных товаров уменьшится - при прочих равных условиях, сбережение неизбежно влечет за собой отложение части потребления на более поздний срок. В результате процентные ставки упадут - поскольку предложение капитала увеличивается, позволяя предпринимателям использовать этот приток капитала для создания новых инвестиционных товаров и, таким образом, удлинения производственной структуры. Затем мы получим расширенную структуру производства, изменение, которое может быть качественно представлено следующей диаграммой:

Здесь денежная стоимость востребованных потребительских товаров уменьшилась, освобождая ресурсы для создания дополнительной стадии производства. В этом сценарии, где снижение процентных ставок является следствием уменьшения потребления, то есть увеличения сбережений, площадь треугольника, представляющего количество денег в обращении, остается неизменной. Преобразование структуры производства (удлинение) просто происходит за счет перераспределения покупательской способности из одной части структуры в другую.

Также стоит отметить, что снижение спроса на потребительские товары приведет, в среднесрочной перспективе, к снижению цен на потребительские товары, а не к снижению количества предлагаемых конечных товаров. Это потому, что конечная часть структуры производства не адаптируется сразу после снижения спроса на потребительские товары; предпринимателям потребуется некоторое время, чтобы изменить свои планы и инвестиции. Поскольку они имеют запасы, снижение спроса заставит их продавать эти запасы со скидкой, и, следовательно, избыток сбережений изначально приведет к снижению цен на потребительские товары (то есть к увеличению реальных заработных плат).

Напротив, цены на товары инвестиционного назначения вырастут, поскольку перераспределение покупательской способности предпринимателям позволяет им увеличить инвестиционные расходы. Как только эти сбережения, переданные сберегателями предпринимателям, будут потрачены последними, процентные ставки снова начнут расти (из-за сокращения предложения капитала), что, в свою очередь, приведет к снижению цен на товары инвестиционного назначения. Фактически, в конце этого производственного обхода относительные цены останутся примерно такими же, как и до этого. Но экономические агенты в целом выиграют: увеличение производительности в результате удлинения структуры производства предложит потребителям больше продуктов по более низким ценам за единицу; покупательная способность сберегателей увеличится, частично за счет доходов от процентов и частично из-за снижения цен на потребительские товары; тем временем предприниматели, рассматриваемые в целом, не испытают ни прибыли, ни убытков. Те, кто занимается деятельностью, близкой к потреблению, потеряют доход, в то время как те, кто участвует в создании новых стадий производства, получат пропорциональный доход. В такой ситуации не создается новый денежный доход; увеличивается производство, и, таким образом, реальная стоимость доходов растет.

Снижение процентных ставок из-за увеличения кредитования (без увеличения сбережений):

Теперь, если мы рассмотрим снижение процентных ставок в результате расширения кредитования, предоставляемого банками, мы получим совершенно другую картину структуры производства.

При более низких процентных ставках предприниматели могут занимать больше ресурсов и, таким образом, создавать стадии производства более высокого порядка. В этом случае такое расширение структуры производства не приведет к снижению потребления, поскольку не было отсрочки текущего потребления со стороны потребителей. Другими словами, ВВП растет. Следовательно, наш треугольник удлинится, сохраняя при этом аналогичную высоту, что означает увеличение его площади.

Следует отметить, что это является совершенно логичным следствием расширения кредитования. Поскольку банки производят фидуциарные средства, предоставляя кредиты, естественно ожидать общее увеличение покупательной способности.

Поскольку кредит входит в экономику через кредиты предпринимателям, мы должны наблюдать увеличение прибыли в производственных секторах, удаленных от потребления, и снижение относительной прибыли в секторах, близких к потреблению. Эта более высокая рентабельность затем поддерживает перераспределение капитала в сторону этих новых, более капиталоемких стадий (судостроение, автомобилестроение, строительство, передовые технологии и т. д.), и снижение инвестиций в сектора, близкие к потреблению. Теперь предприниматели, занятые на этих более высоких стадиях производства, зарабатывают больший денежный доход, и, поскольку предпочтение времени осталось прежним, мы также должны видеть увеличенный спрос на потребительские товары. Но поскольку во время этого бума относительная рентабельность инвестированного капитала была выше в секторах, далеких от потребления, произошел перенос ресурсов от деятельности, близкой к потреблению, к более отдаленным видам деятельности. Следовательно, предприниматели на более низких стадиях производства испытывают нехватку ресурсов для удовлетворения увеличенного спроса. Это создает напряжение между этими двумя частями производственной структуры: каждая пытается получить капитал за счет другой, и поскольку спрос на потребление представляет более срочные потребности, в какой-то момент предприниматели, занятые в деятельности, далекой от потребления, сталкиваются с нехваткой ресурсов, необходимых для завершения их инвестиций. Тогда уровень прибыли в этих секторах начинает снижаться, бизнес обанкротится, и относительное увеличение цен на потребительские товары мотивирует быстрое перераспределение капитала в сторону производства товаров более низкого порядка. Когда это внезапное перераспределение ресурсов проявляется, экономика входит в рецессию: цены на активы падают, реальные заработные платы снижаются, потребительские цены падают, и запасы накапливаются. Для Фридриха Хайека и Людвига фон Мизеса рецессия является проявлением неправильного распределения капитала из фазы расширения. Поскольку цены на сбережения и капитал были манипулированы, предприниматели разрабатывали проекты, которые не могли быть завершены из-за нехватки ресурсов, и/или строили производственные мощности, планируя будущий уровень потребления, который не мог быть поддержан из-за нехватки сбережений.

Только через дефляцию, т.е. снижение цен на активы и заработные платы, повышение процентных ставок и ликвидацию незавершенных проектов, экономика может перенастроиться и развиваться в сторону устойчивого пути. Таким образом, рецессия является рассеиванием этой иллюзии процветания, вызывающим насильственный процесс перенастройки.

В общем, рецессия вызывается самим банковским сектором. Пока кредит увеличивается с ускоряющимся темпом, цены продолжают расти, и предприниматели конкурируют за производственные ресурсы. Однако, как отмечал Хайман Мински, наступает момент, когда банковский сектор решает снизить свой риск, следовательно, уменьшает поток кредита. Депрессия, таким образом, приводит к множеству банкротств, ужесточению кредитования, снижению доступной покупательной способности и финансовым кризисам.

Такая корректировка может рассматриваться как период, в течение которого принудительно восстанавливаются недостающие сбережения за счет недопотребления и недоинвестирования. Для Хайека этот депрессивный этап, хотя и болезненный, крайне необходим, поскольку он позволяет восстановить экономическую активность на основе структуры относительных цен, отражающей реальную нехватку производственных факторов. Если эта депрессия прерывается, экономика не может вернуться на желаемый путь, потому что в отсутствие информационной системы, позволяющей экономическим агентам рационализировать свои решения, неправильное распределение ресурсов будет только продолжаться.

К сожалению, этот депрессивный механизм часто прерывается политической властью и центральными банками, стремящимися «стимулировать» экономику через дефицитные расходы и легкую денежно-кредитную политику.

Для монетаристов и кейнсианцев причиной депрессии является недостаточный совокупный спрос, поэтому ни одна из сторон не обращает внимания на эволюцию относительных цен, которая, как мы видели, является сутью проблемы. Таким образом, они считают, что предоставление стимула для расширения кредитования (снижение процентных ставок) и использование дефицитного потенциала государства для стимулирования спроса запустит восстановление. В краткосрочной перспективе такие меры могут казаться производящими желаемые эффекты: дефицит поддерживает расходы, в то время как снижение процентных ставок приводит к повышению цен на активы, которое, в свою очередь, побуждает держателей активов увеличивать свои расходы. Однако такой стимул со временем исчезает, в то время как структурная проблема остается, или даже ухудшается, поскольку неправильное распределение капитала продолжается благодаря искусственно низким процентным ставкам. В современную эпоху центральные банки и правительства так рьяно стремятся предотвратить проявление этого процесса корректировки, что мы сталкиваемся с массовой структурной безработицей и постоянным накоплением долга. Япония служит примером в этом отношении. После лопнувшего активного пузыря в 1989-90 годах Банк Японии (BoJ) и различные правительства, находившиеся у власти, использовали все описанные здесь методы, пытаясь "перезапустить японскую экономику". За исключением кратковременных всплесков после программ расходов и снижения процентных ставок, Япония оставалась в состоянии неврастенического роста и переутомления долгами на протяжении 30 лет.

Заключение по теории экономического цикла:

Подчеркивая последовательный характер человеческих действий и уделяя особое внимание влиянию колебаний процентных ставок на межвременную координацию экономических агентов, Людвиг фон Мизес и Фридрих Хайек объяснили экономические циклы как эндогенную динамику системы банков с частичным резервированием. Различие между анализом австрийской школы и монетаристов и кейнсианцев во многом заключается в том, что первая уделяет особое внимание различным стадиям производства и структуре относительных цен, в то время как последние останавливаются на агрегированных переменных, таких как уровни занятости, ВВП или индекс потребительских цен. Действительно, из-за отсутствия теории капитала, экономисты основного направления склонны приписывать причины рецессии "животным духам" или "внешним событиям".

Больше, чем любая другая школа экономики, австрийская школа настаивает на важности относительных цен для координации экономических агентов. Члены австрийской школы были втянуты в дебаты по этому вопросу на протяжении более века, особенно после того, как Мизес опубликовал свою работу об невозможности экономического расчета в социалистических экономиках в 1919 году.

Это будет предметом следующей и последней главы этого курса.

Невозможность экономического расчета в социализме

"Там, где нет рыночных цен на факторы производства, поскольку они не покупаются и не продаются, невозможно прибегнуть к расчету при планировании будущих действий и при определении результата прошлых действий. Социалистическое управление производством просто не будет знать, является ли то, что оно планирует и выполняет, наиболее подходящим средством для достижения поставленных целей. Оно будет действовать вслепую, так сказать. Оно будет растрачивать дефицитные факторы производства, как материальные, так и человеческие (труд). Неизбежно это приведет к хаосу и бедности для всех."

Людвиг фон Мизес, "Планируемый хаос"

Невозможность экономического расчета в социализме

Несмотря на повторяющиеся неудачи марксистских режимов на протяжении последнего столетия, дебаты об экономическом расчете остаются актуальными по двум значительным причинам:

1. Сравнимые идеи все еще выдвигаются прогрессистами и другими интервенционистами.
2. Фиксация цен, будь то на рынках капитала через действия центральных банкиров или на других рынках через государственные предприятия, указы и вмешательство регулирующих комитетов, продолжает быть распространенной.

Дебаты об экономическом расчете

Эти дебаты были впервые вызваны одной из самых влиятельных экономических работ 20-го века, "Экономический расчет в социалистическом обществе", автором которой был Людвиг фон Мизес и которая была опубликована в 1920 году. В ту эпоху социализм находился на подъеме, с болшевиками, захватившими власть в России, социалистами, пришедшими к власти в Веймарской республике (Германия), и социалистическими и коммунистическими партиями, набиравшими популярность по всей Европе.

До статьи Мизеса дебаты о социализме и капитализме в основном крутились вокруг моральных аргументов и проблемы стимулов. Даже если предположить, что общество, организованное вокруг марксистского принципа "от каждого по его способностям, каждому по его потребностям", было морально превосходным, практический вопрос "кто будет выносить мусор" все еще требовал решения. Общий ответ заключался в том, что социализм породит людей, лишенных капиталистических инстинктов, охотно служащих своим товарищам даже в отсутствие денежных стимулов.

Со своей статьей Мизес внес новое измерение в дебаты. Отложив утопические представления о способности политической экономии создать "нового человека", австрийский экономист указал, что рациональная экономическая организация невозможна без цен на промежуточные факторы производства. Даже сегодня его аргумент плохо понят критиками, и даже некоторыми либеральными экономистами. Таким образом, стоит объяснить его более подробно.

Объяснение невозможности экономического расчета

Большинство недопониманий относительно аргументов Мизеса возникает из-за непонимания ролей, которые играют управленческий и предпринимательский классы в капиталистической экономике. Мизес никогда не отрицал способность менеджеров разрабатывать эффективные планы производства в рамках своих операций. Вместо этого он подчеркивал значимость предпринимателей и акционеров, которые, будучи владельцами средств производства, распределяют капитал по различным отраслям, тем самым формируя цены, которые служат входными данными в экономических расчетах менеджеров.

Без рынков капитала и денег становится невозможным рационализировать использование ресурсов по отраслям. Это означает, что даже если в каждой фирме или подразделении экономики существует идеальная организация, вся экономика не может эффективно адаптироваться к изменениям в доступности ресурсов, условиях производства и предпочтениях потребителей. Словами Мизеса:

"[...] кардинальная ошибка, заложенная в [предложениях рыночного социализма], заключается в том, что они рассматривают экономическую проблему с точки зрения подчиненного клерка, чей интеллектуальный горизонт не выходит за рамки подчиненных задач. Они рассматривают структуру промышленного производства и распределение капитала по различным отраслям и производственным агрегатам как нечто жесткое и не учитывают необходимость изменения этой структуры для ее адаптации к изменениям условий... Они не понимают, что действия руководителей корпораций заключаются лишь в верном выполнении задач, порученных им их боссами, акционерами... Действия менеджеров, их покупки и продажи, являются лишь малой частью общности рыночных операций. Рынок капиталистического общества также выполняет те операции, которые распределяют производственные средства по различным отраслям промышленности. Предприниматели и капиталисты создают корпорации и другие фирмы, увеличивают или уменьшают их размер, ликвидируют их или объединяют с другими предприятиями; они покупают и продают акции и облигации уже существующих и новых корпораций; они предоставляют, отзывают и возвращают кредиты; короче говоря, они выполняют все те действия, совокупность которых называется рынком капитала и денег. Именно эти финансовые транзакции промоутеров и спекулянтов направляют производство в те каналы, в которых оно удовлетворяет наиболее настоятельные потребности потребителей наилучшим образом."

Мизес, "Человеческое действие", стр. 703-04

По сути, Мизес утверждает, что права собственности, которые ставят владельцев капитала в контекст прибылей и убытков, мотивируют их распределять свои ресурсы в отрасли, которые в настоящее время наиболее нуждаются в ресурсах для удовлетворения потребностей потребителей. Когда им удается, они получают прибыль, но когда они терпят неудачу, они несут финансовые потери. Их "участие в игре" побуждает их спекулировать о наилучшем распределении капитала для текущего состояния экономики. Это создает рыночную динамику, где коллективные результаты их действий производят жизненно важную информацию о наиболее эффективном использовании ресурсов.

Предыдущие главы объяснили, что ценности субъективны, экономические действия раскрывают альтернативные издержки, а цены потребителей выражают ординарную иерархию потребительских желаний. Предприниматели конкурируют за факторы производства, чтобы создать структуры производства, максимизирующие доходы по сравнению с затратами, удовлетворяя потребительские желания более эффективно, чем альтернативные варианты. Следовательно, цены на факторы производства производны от потребительских цен: если фактор производства может генерировать больший денежный доход (лучше удовлетворяя потребительские желания) в другой отрасли или по другому плану, предприниматели перебьют его текущего владельца, повышая его цену до его предельной производительности. Эта конкуренция среди предпринимателей за факторы производства, определяющая их наивысшую предельную доходность, является процессом, который генерирует релевантную информацию о распределении ресурсов.

Этот процесс критически важен, поскольку он подтверждает или опровергает эффективность различных действий, обеспечивая, чтобы факторы производства были распределены в наиболее продуктивные отрасли. Рынок выполняет эту функцию как непрерывный процесс. В постоянно меняющемся мире — где предпочтения потребителей, условия производства, технологии, регулирование, демография и многое другое находятся в движении — цены на промежуточные факторы производства постоянно меняются через действия предпринимателей и капиталистов, адаптирующихся к изменяющимся условиям. Поскольку эти изменения локализованы, информация должна быть распространена среди экономических агентов, которые не могут обладать полным знанием о всем мире. Это роль рынка: он позволяет предпринимателям действовать на основе локализованной, часто качественной и сложной информации, предлагая экономические структуры производства, которые затем подтверждаются или опровергаются рынком. Таким образом, релевантная информация, генерируемая этим процессом снизу вверх, конденсируется и распространяется по всей экономике через систему цен. Этот процесс производства и распределения информации существенен для распределения ресурсов, поскольку он позволяет экономическим агентам, обладающим ограниченными знаниями о мире, делать экономические расчеты и разрабатывать согласованные экономические планы, опираясь на цены.

С этой точки зрения, централизованно планируемая экономика неизбежно столкнется с неправильным распределением капитала. В краткосрочной и среднесрочной перспективе такие неправильные распределения могут оставаться незамеченными, поскольку отсутствие рыночных цен или банкротств не раскрывает их. Однако из-за отсутствия обратной связи (цен) и механизмов перераспределения (банкротств) ошибки будут накапливаться до тех пор, пока расточительство не станет очевидным через значительное снижение уровня жизни.

Австрийская перспектива и неудачи других школ экономики

Можно утверждать, что рисовать такую панораму в ретроспективе легко. В конце концов, мы все знаем о пустых полках в СССР, трудностях Венесуэлы и гуманитарной катастрофе в Камбодже. Но Мизес предвидел эти события еще в 1920 году. Тем не менее, до распада СССР в 1989 году многие экономисты, включая многочисленных лауреатов Нобелевской премии, хвалили советское экономическое чудо и предсказывали, что экономика СССР вскоре превзойдет экономику США.

Несмотря на это впечатляющее предвидение и многочисленные эмпирические демонстрации невозможности экономического расчета в социализме, политические лидеры по всему миру с бОльшим энтузиазмом, чем когда-либо, устанавливают цены, национализируют целые отрасли и предлагают пятилетние планы, часто под аплодисменты экономически неграмотного населения. Последствия такого интервенционизма остро ощущаются людьми в ранее процветающих западных странах, которые медленно наблюдают за снижением своего уровня жизни.

Теория австрийского делового цикла как конкретный случай невозможности экономического расчета в социализме

В предыдущей главе мы осветили динамику чрезмерных инвестиций и неправильного распределения капитала, возникающих в результате манипуляций с процентными ставками центральными банками. По сути, то, что мы объяснили, можно рассматривать как конкретный случай невозможности экономического расчета в условиях социализма, примененный к сфере денежных рынков. Когда цены фиксируются вне их рыночных значений, предприниматели и распределители капитала стимулируются к вложениям в проекты, которые не могут быть поддержаны в долгосрочной перспективе из-за отсутствия сбережений. Вмешиваясь в систему ценообразования, центральные планировщики (в данном случае, центральные банкиры) создают дискоординацию между экономическими агентами. В данном случае межвременная дискоординация влечет за собой чрезмерные инвестиции в товары высшего порядка и недоинвестирование в товары низшего порядка, что представляет собой конкретное проявление неправильного распределения капитала по отраслям.

Последствия такого неправильного распределения включают финансовые и экономические кризисы, снижение экономической активности и дефляцию долга. Эти макроэкономические эффекты проистекают из дисбаланса между сбережениями и инвестициями, возникающего в результате расширения кредитования. В СССР и других коммунистических режимах фиксация цен приводила к аналогичной дискоординации, что привело к дефициту некоторых товаров и перепроизводству других. В обоих случаях цены не отражают истинные предпочтения потребителей, будь то в отношении временных предпочтений или предпочтений в потреблении, заставляя предпринимателей или центральных планировщиков, ответственных за распределение ресурсов, инвестировать капитал в "неправильные отрасли".

Сегодня дебаты об экономическом расчете вновь возникают в основном в дискуссиях об энергетике, где все более очевидными становятся неправильные инвестиции, мотивированные "зеленой" повесткой. Также они возникают в дискуссиях о денежных рынках, где австрийские экономисты указывают на то, что кризис 2008 года, который основные экономисты не смогли предсказать, был классическим циклом подъема и спада, характеризующимся чрезмерными инвестициями в жилищный рынок из-за длительных периодов низких процентных ставок. Кроме того, неомарксисты и другие социалистические фракции распространяют мнение, что появление ИИ могло бы решить проблему экономического расчета. Однако, этот взгляд исходит из неправильного понимания проблемы; проблема экономического расчета не является вопросом вычислительной мощности, а скорее вопросом генерации и распределения информации, связанной с производством и распределением ресурсов. Эту информацию могут генерировать только локальные агенты, обладающие специализированными знаниями и заинтересованные в исходе. ИИ не может заменить этот процесс "снизу вверх" и, следовательно, не может помочь центральным планировщикам решить проблему распределения ресурсов. К сожалению, из-за столетия непонимания мы предвкушаем, что сбудется утверждение о том, что ИИ откроет новую эру экономического процветания под руководством просвещенных центральных планировщиков, которые с помощью ИИ смогут исправить неудачи свободного рынка.

Для конкретного применения проблемы экономического расчета к современной ситуации вы можете обратиться к этой статье, которая рассматривает проблему распределения ресурсов в современном Китае.

Дорога к финансовому репрессированию: Китай - бумажный тигр, Тео Можене, https://open.substack.com/pub/theomogenet/p/the-road-to-financial-repression-181?r=ccpx8&utm_campaign=post&utm_medium=web

Заключение

В этой заключительной главе мы исследовали невозможность экономического расчета в условиях социализма, что является центральным принципом австрийской школы экономики. Представленная в этом курсе австрийская перспектива достигает своего апогея в этом заключении и предоставляет веские аргументы в пользу политики невмешательства. В своей основе вся австрийская мысль вращается вокруг важности цен в экономической координации. Подчеркивая значимость альтернативных издержек и экономического расчета для рационального использования ресурсов, австрийские экономисты демонстрируют сложность и тонкости человеческого действия в постоянно меняющемся мире.

Основные экономисты и центральные планировщики часто не любят австрийских экономистов, потому что те подчеркивают неопределенность будущего, ошибочность количественного экономического прогнозирования и вредные последствия экономического вмешательства. Короче говоря, австрийская экономика подчеркивает неэффективность и вредные последствия интервенционистских действий.

Австрийская традиция воплощает в себе скромный подход к человеческому действию, извлекая глубокие выводы из концепций субъективной ценности, неопределенности, свободы воли и сложности. Она объясняет, как рыночный порядок, не будучи продуктом человеческого дизайна, стоит как центральное учреждение для нашего развития и процветания. Если из этого курса можно извлечь один ключевой момент, то это то, что капитализм стал доминирующей экономической системой из-за его способности адаптироваться к изменениям в динамичном и неопределенном мире, населенном свободными индивидами.

Австрийская методология

Австрийская школа экономики отличается от других школ своей аксиоматически-дедуктивной методологией, которая отличается от позитивистского подхода, часто используемого в социальных науках. Позитивистский подход основан на законах, установленных из эмпирических данных, принимая метод, аналогичный тому, что используется в физических науках. Он формулирует гипотезы из наблюдений, которые затем подтверждаются или опровергаются временными экспериментами. Научный метод состоит в сохранении гипотезы, которая лучше всего объясняет данные, и в продолжении ее изучения до нахождения более точной гипотезы.

Однако в социальных науках трудно изолировать переменные, как в физике, потому что каждый момент в истории уникален и в игру вступает множество факторов. Экономические эксперименты не могут быть воспроизведены в лаборатории, и важно отметить, что наблюдение корреляции между двумя переменными не доказывает причинно-следственную связь между ними. Австрийцы, в частности Людвиг фон Мизес, предложили альтернативный метод, называемый априорным или аксиоматически-дедуктивным методом для изучения социальных наук. Этот подход основан на фундаментальных предпосылках, называемых аксиомами, аналогичными тем, которые используются в математике. Например, евклидова геометрия является примером аксиоматически-дедуктивного метода в области математики.

В австрийской экономике фундаментальные аксиомы включают положительные временные предпочтения, которые основаны на индивидуальном выборе товаров или услуг сегодня вместо завтра из-за неопределенности относительно будущего. Эти аксиомы не подвергаются сомнению, поскольку они считаются очевидными и согласующимися с повседневной жизнью. Используя эти базовые аксиомы, австрийские экономисты используют правила логики для вывода утверждений, которые предоставляют информацию о функционировании экономических явлений. Например, они объясняют, что экономические кризисы вызваны дисбалансом между сбережениями и инвестициями, что приводит к искусственной манипуляции процентными ставками. Люди с положительными временными предпочтениями требуют положительной процентной ставки для компенсации риска займа. Австрийцы утверждают, что отношения оценки субъективны, поэтому процентные ставки могут варьироваться в зависимости от индивидов и обстоятельств.

Цены играют ключевую роль в рациональной организации действий индивидов с частичной информацией. Процентная ставка балансирует предложение и спрос на капитал на рынке, тем самым способствуя экономике. Австрийские экономисты подчеркивают, что произвольная установка процентной ставки может привести к экономическим кризисам и сделать расчет невозможным в социалистическом режиме.

Австрийские экономисты и методологические различия

Австрийские экономисты часто сталкиваются с трудностями при дебатах с другими школами, поскольку они не используют одни и те же методы анализа. В то время как австрийцы рассуждают, исходя из фундаментальных аксиом, таких как субъективность ценности, чтобы вывести логические последствия, экономисты кейнсианской или монетаристской школы склонны полагаться на эмпирические данные для установления общих экономических законов.

Пример методологического различия - позиция сторонников Современной денежной теории (MMT), которые выступали за печать денег для достижения политических целей, используя отсутствие инфляции между 2008 и 2019 годами в качестве аргумента. Австрийские экономисты и сторонники MMT не говорят на одном языке и не согласны с критериями определения действительности экономического закона. Это делает дебаты между этими школами трудными и часто непродуктивными.

Важно отметить, что отбор данных "на выбор", когда для установления связей между переменными выбираются только определенные данные, является ненаучным и неригорозным методом в экономике. Например, создание денежной массы не обязательно приводит к инфляции, и для понимания сложных экономических механизмов необходим более тонкий подход. Аксиомы играют ключевую роль в рассуждениях австрийской экономической школы. Они являются фундаментальными элементами, из которых можно делать логические выводы. Однако важно признать, что точное прогнозирование будущего в экономике часто бывает сложным из-за сложности экономических явлений и врожденной неопределенности.

Методология является существенным аспектом в экономике и в социальных науках в целом. Она влияет на то, как задаются вопросы, формулируются гипотезы и интерпретируются данные. Понимание методологических различий между экономическими школами мысли может помочь нам оценить разнообразие взглядов и развить собственные мнения по обсуждаемым в предыдущих эпизодах темам.

Заключительный раздел

Отзывы & Оценки

29d4323c-e34e-5834-bf03-2f3ed10d751b true

Выпускной экзамен

d58d188f-81fb-572a-a898-8b6f8aceba7a true

Заключение

d668fdf6-fb4c-4bbf-82e1-afcb95c122e0 true